Вечер пятницы тянет в ночь, небо пятницы будет в дождь, прибивающий пыль к асфальту разноцветными каплями смальты габаритов последних машин. Под колёса и шорохи шин рвутся тени деревьев, кривых, разлапистых, древних, похожих на руки ткачей, а ветки – пальцы врачей, сшивающих нити бордюров. Вечер пятницы стал конфитюром и запахом жёлтых цветов на тонких зелёных ножках, лёгкой походкой котов, идущих на свидание к кошкам. Вечер пятницы стал тихой ночью, хрупкой, воздушной, непрочной, похожей на кисею, а звёзды на ней по рублю, за которой, наверное, утро с занавесками из перламутра, с опадающим цветом сакуры, будто в Эдо японки плакали, а до нас донеслось цунами, розовые оригами журавликов Хиросимы. Лёгким ветром субботы гонима улетает пятницы ночь. Что ей воду в ступе толочь. Это дождь, это блажь, это ты, это ночь.