И мысли твои, и чувства,
и лёгкости бытия,
и даже играть искусство
не стоят того огня…
Поэзия
І ще не прибране повітря
в пилу та в гіркоті розтрат.
Та й сонце взимку вже не хитро,
а зимно дивиться з-за ґрат…
Позовите меня в удивительный круг —
неслучайных друзей, неслучайных подруг,
разделяющих стол и, возможно, постель,
пригласите уже, позовите теперь…
И будет день, и будет тень
от тонких тополей бульвара
как шрамы вдоль предплечных вен —
для смерти много, к жизни мало…
Вот, если хочется — вам одиночество
и предрассветная темнота.
По телефону, по имени отчеству,
спросит о чём-то любая не та…
Считать нас будут по пятёркам,
а запускать по одному.
На входе парень в гимнастёрке
из тех, кто помнит Колыму…
Не жди меня, я отстал безнадёжно,
без багажа и проездных документов.
Не успел вскочить на подножку
сбежавшего поезда — киноленты…
Я редко выхожу из тени,
боясь протуберанцев дня
и протоколы намерений
не исполнимы для меня…
Неприкасаемость твоей — руки.
Недосягаемость — из-за реки.
Неразводимые мосты — пусты,
невыносимые часы — грустны…
У меня нет себе рецептов,
как убрать головную боль,
Я глотаю таблеток лепту —
плюс на минус рождает ноль…
Вода из крана метрономом
не отбивает жизни такт,
гипнотизируя в истому,
в которой, кажется, не так…
А за окном такая муть.
Влюблённых пробирает жуть,
что всё замёрзло до весны —
их удивительные сны…
Можно собраться смотреть кино,
но поспокойней и потеплей.
Можно под виски или вино,
но не чокаясь и без затей…
Единственный способ жизни поэта
думать и заполнять стихами просветы,
пробелы и то, что осталось от памяти
в бесчисленных эпизодах драмеди…
Так оно будет, милый, нас разведут с тобой
В разные две могилы, с распятием и звездой.
Жили, вот, вроде, вместе, а хоронить, так врозь,
Тебе на твоё бесойлэм, мне на другой погост…