Ты просыпаешь зёрна недовольства в неплодородный, выжженный песок
Они взойдут и без гормона роста, а через год мне выстрелят в висок
Свинцовой пулей, плавленной подпольно за гаражами, на ночном костре
После картофеля, засыпанного солью в углистой пропеченной кожуре…
Кто мы? Чайки, разъятые пасти,
Разорались с утра на восток.
Не из тех, кто пророчит вам счастье,
Не из тех, кто расскажет где Б-г…
Стараюсь быть похожим на тебя,
На вещь в себе, в заклеенном конверте.
Остывшим сургучом углы скрепя,
Ты завещание: «Вскрывайте после смерти»…
Буду писать тебе. Из далёкого далёка.
Где синие сосны и оранжевая река.
Где, каплями, дождь из птичьего молока.
Буду смотреть на тебя из высокого высока…
Да кто тебе сказал, что ты другой?
Такой, как все, и с номером на шее,
с обритой в ноль шишкастой головой
на безволосом юношеском теле…
Не будет никакого продолжения.
Я каждый вечер вывожу баланс к нулю,
Осуществляя жертвоприношения
Богам своим, которых так люблю.
..
Февраль. Налить вина и плакать.
Писать о яблоках навзрыд,
пока раздавленная мякоть
в желудке жидкостью горит…
Ну, что там ещё, среди прочего?
Зима окончательным росчерком
Убрала осенние сны.
Надеюсь, что не до весны.
Собачьи следы и метания…
А солнце дышит из последних сил,
Цепляется за синеву лучами,
Но льют дожди, злодеи-янычары,
Прорвавшиеся в неприкрытый тыл…
Ковыряю ботинком падшие листья.
Что ж эта осень, все длится и длится
До поздней, не тёплой апрельской весны.
Мы были с ней до конца не честны…
