Пусть Созвездие Рака подсветит Созвездию Щуки,
намекая прозрачно, что Лебедь ещё не зажёг
ни звезды и ни спички, стрелы для горбатого лука,
чтобы сходу попасть в свежевыжатый турками стог
на краю чернозёмных пластов украинского поля,
ожидающих дождь, но заточенных на суховей,
принесённый в котомке несчастным Назаром Стодолей,
казаком из хазар и черкасско-черкесских кровей.
Лебедь чует Днипро, пахнет ряской и свежим навозом,
на ярах выше крыши соломенных хат сорняки.
У Тараса на русском выходит чудесная проза,
но ему признаваться в Черкассах, увы, не с руки.
Катерина поёт а капелла романс о Хмельницком,
без начала конец, без конца не бывает начал.
Доберётся на сход и за всех отоварится списком
хан Гирей для пославших его за землёй янычар.
Свистнет Рак на горе, собирая концертное трио
на предвыборный митинг за гетьмана всех Украин,
а на звук обернётся, взмахнув бакенбардом завитым,
проезжающий в Умань уездный хабадный раввин.
В небе стонет Тарас, распрягая Богдану кобылу,
ляхам нету до них ни времён, ни наручных часов.
Рак ползёт от реки и подходит к Чигирину с тыла,
закрывает открытую дверь на скрипучий засов.
Щука рвётся в сети, бьёт хвостом колокольные звоны,
Лебедь кашляет кровью казахских солёных ветров
и выходит Остап, не на бис, а на смерть и поклоны,
на начало начал, на конец без основы основ.