Здесь сегодня ещё среда, непохожа на половину от завещанного труда до шабата. Как пуповину,
отрезаю её куски на работу, обед и книгу, подбриваю слегка виски и съедаю на ужин фигу.
Открываю конверт. Счета высыпаются плотной массой. Так хотелось начать с листа, пусть не нового, но из кассы.
Закипает среда водой, незакрашенной чёрным чаем. А рассвет такой голубой, голубые за ним скучали.
А закат у среды такой, что летит экипаж пожарных и везёт закусон с собой, и свечей набрал, ханукальных.
Обещала вчера среда, что четверг её не обидит, у неё ещё города, где гуляет полковник Ридль.
Он в монокль считает дам, выпивающих мутный сидр и скучающих по усам смуглых беженцев-апатридов.
Те готовы на лёгкий флирт, отчего же, весьма, по средам. И готовят папаши мирт, как приправу к своим обедам.
Станет ночью уже четверг, перевалит за середину, будто серый печальный снег из светильника Аладдина.
Будет песни петь о среде, героическом, славном прошлом, и вычёсывать в бороде божьих тварей сухие крошки.