Бабушка и дедушка
Эта история моей семьи и я описал её в подробностях в книге «Дело номер».
Мои бабушка и дедушка познакомились в Киеве в 1928 году. Поженились. В 1930 деда по партийному набору отправили служить офицером-политработником в Житомир. В 1932 родилась моя тётя Кира. В 1936 мой папа Борис. А в 1937 деда арестовали за какие-то неправильные голосования в 1926 и по клеветническому заявлению сослуживца. Сослуживец тоже был евреем, кстати.
Допрашивал деда сержант госбезопасности Клейман, известный палач Киевского НКВД. Бабушку исключили из партии, уволили с работы и выбросили из офицерской служебной квартиры с двумя маленькими детьми. Десять лет от деда ни слуху, ни духу. Потом стало ясно, что письма изымались НКВД и не доходили до бабушки. За эти десять лет у неё были война, эвакуация, голод, страх и ни строчки от мужа.
В 1945 году стали возвращаться фронтовики. Представляете, сколько в стране было молодых и красивых незамужних девушек, женщин, вдов? И моя бабушка – 35 лет, двое детей. Но она, красавица, выходит замуж и рожает ещё одного сына. Всё закончилось, когда пришла телеграмма от моего деда — закончился срок, и он едет домой.
Бабушка бросает уже относительно сытую, благополучную жизнь с Новым мужем и уезжает со тремя детьми в Белую Церковь к деду. Ему не разрешили жить в Житомире. Они живут в снятой проходной комнате и спят на земляном полу. Мой папа падает в голодный обморок на базаре, а его младший брат спит в плетёной корзине. Но они снова вместе. До второго ареста. Дед снова в Сибири – сначала ссылка, потом лагерь.
Бабушка борется за него и пишет письма-жалобы. Окончательно дедушка возвращается в 1956, и с тех пор они больше не расставались и ни разу не поругались.
В 1973 года бабушка умерла от инсульта. Её смерть была быстрой. Дед прожил ещё 17 лет. Через пару лет после смерти бабушки дед женился на вдове лётчика-фронтовика и прожил с ней до конца своих дней. Он умер в 1990 году. Перед смертью он восстановился в партии и потребовал, чтобы восстановили и бабушку, но посмертно не восстанавливают во избежание лишних вопросов.
Вот такая она, еврейская любовь. Как, впрочем, и любая другая.