У его девушки была маленькая грудь.
Белые, почти пепельные волосы.
Она говорила: «Всё обойдётся. Как-нибудь»
и пела под гитару, прокуренным голосом.
Забыл. На груди у неё были веснушки.
Россыпью, как маслята под соснами.
А ещё пол-литровая синяя кружка
с полосками.
Мы часто сидели у него в кухне и говорили
о Борхесе и Кортасаре.
О собаке Саре,
названой в честь Сары Бернар.
Пинчер, не сенбернар.
О новом французском кино.
«Эммануэль» не оно.
О лучшем сексе на свете.
О Свете.
А у Светы была маленькая грудь.
И веснушки.
Похожи на розовые волнушки.
И мне казалось, что я ей нравлюсь.
Чуть-чуть.
Но она была его девушкой. Они жили вместе.
Уже три года жених и невеста.
Она месила тесто, а он раскатывал
на «Ладе». Водка и бляди.
С кивающей собачкой сзади.
И эта маленькая грудь. В веснушках.
На попе, розовой, как волнушки.
На спине, на животе и на бёдрах.
Гладких и твёрдых.
Но это позже. После того, как она взяла свою синюю кружку,
кактус с окна,
подушку
Сару Бернар, ее суку.
И меня за руку.
Я сказал ей: «Если уверена, то пошли».
Она послала его, и мы ушли.
Дортмунд, 25.05.2020
Portrait of Sarah Bernhardt
by Georges Clairin, 1876
www.artistsnetwork.com
