Иногда хочешь сказать себе: «Заткнись»,
но вспоминаешь о свободе слова
и о том, какая непредсказуемая штука — жизнь
и, возможно, я встречу себя снова
и придётся здороваться и снимать шляпу,
навстречу учтиво сгибая шею.
Я ещё помню, как Брежнев сходил по трапу,
а евреи придворные шили ливреи.
Это не о возрасте, это о том,
что в жизни многое бывает дважды.
Ты сжигаешь «Мёртвые души», второй том
и погибаешь от внезапной жажды
и желания встретить того,
с кем можно будет поболтать о прошлом.
А потом встречаешь и вспоминаешь его.
Ты ездил с ним вместе «четвёркой» на Крошню.
Он отвернётся и скажет: «Нет,
нам не о чем разговаривать с вами.
Я не дам вам пятак на белый билет»
и шевельнёт, как крыса усами.
Смотри повнимательней — это же ты,
вечно молодой и вечно пьяный,
у противной бабки покупавший цветы
для девушки с Крошни, для Ф. Татьяны.
Как ты думал тогда: «Как далеко,
ездить туда, провожать до дома»,
а она целовала тебя в губы, легко,
и доводила почти до истомы.
Но дело вовсе не в девушке Т.
или Ф., как было судьбе угодно,
а в том, что ты у себя в чёрном листе
и чувство, как будто в нечистом исподнем.
Так хочется снова сказать: «Заткнись»,
ну, выпей, что ли, или закури сигарету.
Какая всё-таки забавная штука, жизнь
и спасибо, что я дожил до этого лета.
* Крошня — район в Житомире, куда ходил троллейбус номер четыре.