«Говорят, музыканты самый циничный народ»
Чиж & Co
Все события не придуманы. Все совпадения случайны.
Часов в девять вечера Он окончательно понял – Она не придёт.
Они договорились в пятницу, когда прощались, что в субботу у них ужин в семь. Утром Он пошёл на базар. Купил сизые крымские помидоры, маленькие огурцы с пупырышками, грецкие орехи. Ещё фрукты – абрикосы и армянские персики. И, конечно, утку. Дома у была бутылка шампанского, привезенная из командировки в Одессу, и компот без сахара, сваренный из яблок, груш и абрикосов, оставшихся с прошлого похода на базар. Начинив утку гречневой кашей с грецкими орехами и засунув в духовку ещё в пять вечера, Он внимательно следил, чтобы она не подгорела, и каждые 10-15 минут поливал её собственным соком со дна противня. «Утка и сама на минутку», – подумал Он сейчас, отрезав себе ножку и усевшись за стол в одиночестве. «Вот сама на минутку у тебя-то и не получилось, – сказал Он вслух. – Интересно, почему?»
Они были знакомы уже несколько лет.
Высокая, примерно его роста, даже чуть сутуловатая из-за этого, в очках и с тяжелыми волосами, часто убранными в косу, и с очень правильными чертами лица – Она была, в общем-то, не в Его вкусе. Ему было 26, и он предпочитал блондинок – необязательно высоких, но светлых, ярких, знавших, что они красивы и пользовавшихся этим. Она была тёмной шатенкой, носила чуть мешковатые вещи, в основном платья, скрывавшие её фигуру. Серьёзный взгляд карих глаз, да ещё из-за очков, останавливал любого, кто пытался приблизиться к Ней на некомфортное расстояние. Особенно, когда Она хмурила свои широкие, опять же не по тогдашней моде, брови.
Но Она Ему нравилась.
Она была умной и знала больше, чем Он. Пожалуй, Она была первой из целого ряда женщин, которых он встречал в своей жизни потом и которые были умнее Его, и с которыми ему было интересно – во всех отношениях. Но Она была первой.
Ещё не понимая природы своего влечения, Он не мог противостоять ему и пытался ухаживать. Они ходили в кино и несколько раз ездили в Киев, в театры и на концерты. Он привёл Её, экономиста по образованию, в облисполком, где работал Его отец, чтобы помочь с трудоустройством, но Она от работы отказалась. Она сказала, что не может работать с человеком, который неправильно говорит «перспективно», а Он промолчал. Хотя чувствовал тогда и чувствует до сих пор, что это молчание было маленьким предательством по отношению к отцу.
Ухаживания были классическими – цветы, конфеты, книги, чаепития. Его познакомили с бабушкой и старшей сестрой. Папа умер несколько лет назад, а с мамой ещё не знакомили. Все женщины жили вместе, в большом частном доме с садом, чудом сохранившемся среди новой многоквартирной застройки напротив мебельного комбината. В палисаднике росли цветы. Она сказала, что дом построил ещё прапрадед в конце прошлого века. В доме была старинная мебель и шкафы с такими же старыми книгами. Даже посуда была старой. Семья была польской, из шляхтичей. Такой себе осколок старого, дореволюционного и довоенного города, в котором когда-то преобладало еврейское и польское население.
Она принимала его ухаживания и мелко клевала лёгким поцелуем в щёку при встрече. На прошлой неделе разрешила поцеловать себя в губы. Вчера, когда Он провожал Её домой после похода в малый зал филармонии, где неожиданно показывали «Андрей Рублёв», они долго целовались у Её дома. Результатом поцелуев и стала договоренность о встрече на ужин сегодня.
Она не пришла.
Он убрал приготовленную еду в холодильник и в скверном настроении вышел на улицу – было около десяти вечера. Перейдя через дорогу, поймал частника и уехал в центр. Он знал, что сегодня в ресторане отмечают день рождения знакомого, куда приглашен и его друг Алик – туда Он и приехал. И не ошибся. Компания из восьми приглашенных и пяти-шести присоединившихся уже была сильно подвыпившей. За столом была и Она. Рядом с Ней сидел незнакомый парень. Именинник Гена представил его как Игоря, одноклассника, поступившего после школы «в Москву» и там оставшегося. Сейчас Игорь музыкант и руководитель очень известной московской рок-группы, которая завтра выступает в городском театре. Все билеты на концерт проданы, поэтому ещё вчера они решили всей компанией вламываться через контроль в «наглую» – как уже не раз делали. Игорь был центром внимания за столом. Он сыпал фамилиями и именами музыкантов и актёров, рассказывал смешные истории, произошедшие на гастролях. Она сидела рядом – молча, вполоборота, не сводя с Игоря взгляда. Взгляд был другим. Не таким, к которому привык Он. В ней, как будто бы включили лампочку, от чего даже глаза посветлели. Время от времени Она посматривала на Него, но быстро отводила взгляд. Минут через двадцать, за которые Он успел выпить грамм двести пятьдесят водки и даже почувствовать её хмельное действие, Она сделала ему знак – хочет поговорить. Они вышли на улицу.
«Ты понимаешь, я его очень люблю. Ещё со школы. Потом он уехал в Москву. Приезжал изредка. Летом, к родителям. Мы виделись. У него в Москве жена и дочка. А сегодня он пришёл ко мне домой, как ни в чём ни бывало и позвал сюда. А я ему ни в чём отказать не могу. Я когда его вижу, у меня колени подгибаются».
Он молча выслушал Её монолог и вернулся в зал. Через пару минут Она вернулась. Он продолжал пить, танцевал с кем-то и через полчаса уехал домой, прихватив с собой жену офицера-лётчика с базы стратегической авиации, расположенной недалеко от города.
На утро болела голова. Офицерша требовала кофе и такси. Он сделал ей чашку растворимого, заказал машину и сохранил на память фразу: «Пока муж летает, мне главное не залететь».
Через полчаса Он остался один, а ещё через час появилась Она – без звонка. Он открыл, в одних трусах, неумытый и не чёсанный.
«Ты уже один? Давай лучше в кухне поговорим», — сказала она.
«Я один. Но в кухне, так в кухне».
Чайник снова кипятил воду для кофе. Они сели за маленький столик в пятиметровой кухне, касаясь друг друга коленями. Боль в голове мешала сосредоточиться на враждебности, которую Он хотел бы ей показать.
«Я приехала извиниться. Мне не надо было отвечать на твои ухаживания. Это всё мои бабушка и сестра. Вот. Тебе уже 27, а он – неплохая партия. Офицер, папа, хорошая семья. А этого своего певчего дрозда ты не дождёшься из Москвы. А он приехал вчера за мной! Сегодня отыграет концерт и завтра уедем. Я сразу в Москву. У него ещё Киев, Харьков и Днепр. Всего пять концертов, а через неделю и он в Москву».
«А зачем ты пришла?» – спросил Он.
«Я хотела объясниться».
«Да, но мне это не интересно. Это твой выбор. Ты его сделала. Успехов».
Он отдал Ей две книги, которые брал почитать. Она ушла.
На концерт Он не пошёл. Сидел дома один, читал только что изданный «Котлован» Платонова – Она рекомендовала. Да, действительно, сложно строить новое здание на обломках старого. Вот и у Него дело дальше котлована не пошло.
Через два года Он уволился из УВД и открыл книжное издательство. Бухгалтером у Него работала жена бывшего сослуживца – Её подруга. Она рассказала, что в Москве у Неё сложилось не очень. Игорь вернулся с гастролей не через неделю, а через полтора месяца. И не к Ней, а к жене и ребёнку. Но это не мешало ему продолжать отношения с Ней – через два года Она родила дочь. А ещё через полтора года Игорь с семьёй уехал в Израиль. Она с дочерью осталась в Москве.
В 2000 году Он нашёл Её в Интернете – имя, фотографию и контактный номер фирмы, где Она генеральный директор. Он позвонил, назвал своё имя. Секретарь сказала, что Ему перезвонят. Она перезвонила через день. Они поговорили. Недолго. Она рассказала ему о дочке, о жизни в Москве, спросила, помнит ли он Игоря.
«Помню», – ответил он.
«Он в Гамбурге. Встретил женщину и уехал с ней в Германию».
«А семья?»
«Семья в Израиле», – сказала она усталым голосом.
Больше Он Ей не звонил.
В 2003 Его уже бывшая бухгалтер рассказала, что у Игоря в Гамбурге был инсульт, после которого тот может передвигаться в инвалидном кресле и Она забрала его в Москву.
«Теперь он уже от Неё никуда не убежит, – подумал Он. – так же, как Она не смогла всю жизнь убежать от него. Судьба и любовь. И, всего-навсего, двадцать пять лет их жизни».