Мой милый друг, как обещал, письмом.
Так много слов, не передать Вотсапом.
Я надышался свежестью лесной
и сон вчера подкрался тихой сапой.
Поэтому пишу тебе сейчас.
Ещё тепло. Но птицы рвутся к югу.
Им борткомпьютер предсказал Мадрас,
а нам полугодичную разлуку.
Да, кстати, о разлуке! Я хотел
весной к тебе приехать повидаться.
Но карантин для наших бренных тел
мне не даёт возможности добраться.
У нас тут выборы. Всё те же. Видит Бог,
хотелось изменений, но, похоже,
толковых мало, значит мал и толк
их избирать не по уму, по роже.
А что у вас? Хамсин и договор с Бахрейном? И Тора уже в Дубаи?
Да если так продлится, то на спор
Катар признает, что и он Израиль.
А дома всё нормально, я здоров.
В семье все тоже, мама держит папу,
но среди близких стало больше докторов,
хоть, слава Богу, не берут на лапу.
Что у тебя? Как дети, как жена? Летит в Донецк, где умирает тёща?
Как надоела эта мерзкая война
и, мне поверь, дела не станут проще.
Сижу в саду, клён сыпет, как метель,
и льёт сироп, размешивая кашу.
Последняя не высохшая ель
то ли качает веткой, то ли машет.
Целуй детей, напомни обо мне.
Даст Бог — увидимся, вернусь в Израиль.
Если простят — нам не гореть в огне,
нам вместе восходить в Ерушалаим.