Я решил три дня ничего не писать. Не тыкать в телефон пальцами.
А просто ложиться пораньше спать.
И читать книги, купленные на майские.
Сразу две или три, отмечая время закладками.
Главное, не спутать, у кого убили жену, после того, как слуги подали сладкое, а священник уже отошёл ко сну,
перекрестившись в районе пупка.
Сутана лилового цвета была ему удивительно велика, как-будто он голодно провёл последнее лето.
Главное — попробовать три дня не писать. Или хотя бы пытаться это не делать.
Когда у человека ещё живы в Житомире отец и мать, в его биографии нет пробелов.
Тебе расскажут каким ты был до того, как научился ходить в туалет и о том, что с тобой всегда было нелегко, все последние пятьдесят шесть с половиной лет.
Попробую три дня не писать. Буду слушать разное о себе.
Бутылки в контейнер, и, налегке, на зачёт по моей истории.
Сказки малых народов СССР. Легенды и фейки ограниченной территории, перед прощанием насовсем.
И целых три дня не писать для удовлетворения голодного и жадного эго.
Смесь из Горького и Есенина: «Слышишь, мать, я хочу видеть этого человека!»