Кира – сестра моего папы.
Из Киева до Днепропетровска мы плыли на судне с имуществом киностудии Довженко. Нас очень сильно бомбили. Мы спрятались в трюм, мама нас прикрывала, а Борис хотел увидеть самолёты.
Сначала мы доехали до Краснодара и какое-то время прожили в станице Пашковской. Я пошла в первый класс. Но немцы продолжали наступать и мы уехали дальше, в Ашхабад, а оттуда в Фараб, на границу с Узбекистаном. Там было райдоруправление. В его здании нас поселили.
Я пошла в Фарабе в школу. Школа стояла прямо в песках. В Каракумах. Детей было мало и в классе в первом ряду сидел второй класс. А во втором четвёртый. Через 60 лет, в Чикаго, возле озера ко мне подошла женщина и сказала: «Ты Кира, мы были с тобой в одной школе в Фарабе. Только ты во втором классе, а я в четвёртом».
Борис ходил в садик. Мама пошила ему холщовый мешочек, в который клала ему кусок хлеба и надевала на шею. А он спрашивал: «А я вернусь, мой хлеб будет меня ждать?» А мама отвечала: «Твой хлеб уже ушёл в садик!» Но, конечно, мы с ним делились. Он все время хотел есть.
После войны мама пошла работать в КЭЧ, это квартирно-эксплуатационная часть. Они занимались квартирами для военных. Там нам дали служебную комнату.
На работе она познакомилась с мужчиной. Он вернулся с фронта, а всю семью, жену и трёх детей, убили немцы. Они начали встречаться, поженились и мама забеременела. Ей было 36 лет. Она уже лежала в роддоме, когда мне принесли телеграмму от папы. У него закончился срок, 10 лет. Мы от него ничего 10 лет не слышали. А он освободился и прислал телеграмму в гастроном, где мама работала до войны. И её принесли.
Я спрятала телеграмму, но прибежал мамин муж. Он вытрусил меня, как грушу, и забрал телеграмму. Когда мама вернулась с братом из роддома, я ей рассказала. Она оставила этого мужа. Через пару месяцев папа добрался в Киев, и она поехала его встречать. Она не говорила ему, что родила брата. Они приехали в Житомир, пришли домой и я их встретила на пороге с братом на руках.
Папе нельзя было жить в Житомире. По закону. И мы уехали в Белую Церковь, там можно было и он пошёл на сапожную фабрику работать. Сняли комнату, проходную, с земляным полом. Мы все спали на полу, а брат в плетёной корзине на вещах. А потом папу пришли забирать ещё раз. Офицер посмотрел, как мы живём и сказал маме: «Не бойся, его не в лагерь, только в ссылку. Если хочешь, бери детей и езжай с ним». Но куда ей с тремя детьми. Его увезли, а мы назад в Житомир. Опять без крыши над головой и мама без работы. А папа вернулся только в 56-м.
Ф О Т О Г Р А Ф И И
Кира с внуком Серёжей.
Дочь Киры Таня и я.
