Зачем тебе, пропащая душа,
садиться в поезд, возвращаться в город,
который жил спокойно, не спеша,
и прятал память каплями за ворот
холодными, как пальцы в январе —
перчатки сняты, а в карманах дыры,
и снег в лицо, а ветер в голове
и оттого так муторно и сыро,
что зуб на зуб, а можно бы и за,
ведь есть за что, сама, наверно, помнишь —
клялась на голубом, как бирюза,
глазу — не пропадёшь и не утонешь.
Но нас здесь нет, разъехались давно.
Всё стало мельче — люди, ямы, реки.
Немолодое, скисшее вино
мехи не держат — утекло в прорехи.