«Любопытные входили в процессию, спрашивали: «Кого хоронят?»
Им отвечали: «Живаго». / Борис Пастернак, «Доктор Живаго» /
Втемяшилось в такую темень —
в Тамани тоже чешут темя
и тяжко стонут в Темрюке —
синица в небе, хер в руке
и безысходность бытия —
уже не будет нихуя,
а только тесные границы
тюремных стен, решётки, лица
и вышки строгих лагерей.
Давай-ка, брат, скорей налей
за упокой того, что было,
а в феврале со льдом уплыло
по грязной, мусорной реке.
Ты что-то видишь вдалеке?
Погост за парой хат кривых
и стон, срывающийся в крик.
Кого хоронят? Да Живаго.
Он был врачом, но сдох в Гулаге
от безнадёги и цинги,
от бесконечности тайги.
От понимания того,
что не случится ничего.
Синица в небе, хер в руках,
останки бога в облаках.