Он молчалив.
Сидит в тени олив
и отрицает формулу любого,
кто утверждает — первым было слово.
А если да, то слово было Б-г.
Он просто много лет искал предлог,
чтобы молчать и созерцать природу —
без Евы, без Адама. Без народа,
который и кормить и развлекать
обязан тот, кто им отец и мать.
А было и приятно, и тепло.
И море, темно-синее стекло,
облизывало ноги и точило,
насколько доставало силы,
рельеф прибрежный в золотой песок.
И облака, слегка наискосок,
летели и отбрасывали тени.
Молчал, зевал, и засыпал от лени,
переворачивался со спины на бок.
Витало слово. Слово было Б-г.
Но не произносил. Не время и не место,
не из того он был намешан теста,
чтобы себе придумывать себя.
Температура двадцать пять выше нуля
и шар ложится точно на носок.
И это слово. Это слово Б-г.
Шар попадает в левую девятку.
А может Еву сотворить из пятки?
Но для начала вылеплен Адам.
Вдыхать ли душу, строить первый храм?
А вот и слово. Это слово Б-г.
Он трудится, не покладая рук и ног,
и множатся его проблемы.
Любить иль не любить — вот в чём дилемма.
Быть иль не быть — вот в чём его вопрос.
Вход в сад репейником зарос
и вместо роз сплошные сорняки.
Он молчалив. И сны его легки.
Но было слово. Слово было Б-г.
И этим словом начался пролог.