День устаёт в записках,
лежащих на чёрном столе.
Кланяюсь низко-низко,
им же гореть в огне
и подниматься пеплом,
седым, как прически детей,
если не будет ветра,
дождя и других затей.
Поднимутся махаонами,
живущими до утра,
были бумажными клонами,
свидетелями утрат
и перехода в энергию,
не нужную никому.
Это, как мелочи Брейгеля.
Много и ни к чему.
Бабочки, просто события,
скисшего к вечеру дня.
Возрасты их дожития —
ты и плюс-минус я.
Тонким, бездымным почерком
крылышки в унисон,
а между ними прочерки,
завтрак, обед и сон.