Слушай, это такая драма —
мама уже вымыла раму,
на траве подсыхали дрова,
а Саша была не права,
когда шла по шоссе и сосала сушку.
Избушка, избушка,
повернись к лесу передом,
деревянным вередом
с надписью «Welcome».
Только в нашей избушке есть грелки
и шерстяные носки.
Помогают от холода и от тоски
по ушедшему времени, когда было тепло,
когда было долго светло,
когда девушки были моложе,
когда мы были похожи
на главных героев пьес и кино.
Было почти всё равно
когда ложиться и когда вставать,
главное, что было с кем спать.
И мы их любили практически искренне,
касаясь, рассыпались искрами,
покрывались гусиной кожей,
смотрели на них, пока они спали, а позже
вдыхали их сиреневый запах,
а один из нас даже от счастья плакал,
целуя её спину и плечи.
Ему казалось — это навечно.
Но не бывает ничего вечного.
Как мы были беспечны.
А теперь драма.
И маме труднее мыть раму,
почти никто не топит дровами,
Саша не торгует цветами,
ночи стали бессонными
а наши девушки чьими-то женами.