Если у бабушки были бы крылья, она была бы бабочкой.
Если у бабочки была бы авоська, она была бы бабушкой…
Поэзия
Господи, да как же накипело.
Не отмыть, не отколоть ножом.
Тяжело быть инородным телом —
на стене повешенным ружьём…
Запиши на стенке белым мелом
или на листе карандашом —
всё, что этим августом поспело
по квартире носят голышом…
Забирай меня скорей.
Восемнадцать есть ужей,
три зелёных обезьянки,
рыжий кенгуру в панамке…
Мои сны очень похожи на пустынный такыр,
с трещинами пересохшего времени,
а в каждой такой трещине свой, особенный мир —
с муравьями, змеями, сухим семенем…
Приснилась ночь. Приснится же такое,
такое страшное и тёмное. Ночное.
Так хочется скорей открыть глаза
и убедиться — неба бирюза…
Мне, кажется, уже пора
зачёркивать и жечь страницы.
Благонадёжен был с утра ты,
а к ночи перешёл границы…
Там, за калиткой улица узка,
как море между Сциллой и Харибдой,
на ней просыплют крошки табака
вокруг стволов зелёных эвкалиптов…
Всё не вовремя. Всё не в масть.
Ночью день и все кошки серы.
Коготок увяз — не пропасть,
а за пропастью староверы…
Зимой в Одессе холодно и пусто.
Играет ветер в фантики газет.
Зимой в Одессе жить почти искусство,
которого важнее вовсе нет…
Из любых двух зол выбирай главное,
похожее на зайчиху из плюша.
В зайцах из плюша всегда есть тайное,
а ещё большие глаза и уши…
Недавно, совсем недавно,
всего в без четыре три
отплакала Ярославна
и, ключ провернув в двери…
Летом меня здесь не будет.
Я возвращаюсь к зиме.
Встретят собаки и люди —
эти себе на уме…
Если писать, то портвейном —
скатерть пускай в острова.
Были же реки кисельны,
из пирогов берега…
Такие новости, такая суета,
что хочется опять заснуть с утра,
не открывать глаза и до полудня
проспать свой самолёт, автобус, судно…